УДК 930.1
МРНТИ 03.20

Ключевые слова: кимеки, кипчаки, Кимекский каганат, Кипчакское ханство, кочевая государственность.

Источник: Вестник КазНПУ имени Абая. Серия Исторические и социально-политические науки. 2013. № 2(37)

Сведения об авторе: Кузембаев Нуркен Ерболович, кандидат исторических наук, доцент кафедры «История» Павлодарского государственного университета имени С.Торайгырова, nurken_pavlodar@inbox.ru

КИМЕКСКАЯ И КИПЧАКСКАЯ ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ: ИСТОРИОГРАФИЯ ПРОБЛЕМЫ

Кузембаев Н.Е.
Павлодарский государственный университет имени С.Торайгырова, Павлодар, Казахстан e-mail: nurken_pavlodar@inbox.ru

Аннотация. (Андатпа) В статье представлен историографический анализ исторической литературы по проблеме кипчакской государственности. Рассматриваются точки зрения казахстанских, зарубежных и российских ученых на характер государственности у кипчакских племен. Подчеркнут вклад исследователей в разработку проблематики. Одни исследователи придерживаются мнения об отсутствии государственности у кипчаков, другие признают наличие государственности. Автором предлагаются пути по решению сложной научной проблемы.

На сегодняшний день в казахстанской исторической науке есть ряд научных проблем, решение которых представляет концептуальное значение для изучения истории государств и народов Евразийских степей, в том числе Казахстана. Одной из таких проблем является кимекская и кипчакская государственность, ставшая впоследствии основой для появления и развития казахской государственности, и оказавшая влияние на развитие государственности этносов населявших территорию Дешт-и Кипчака в период раннего средневековья.

Первым ученым, обратившим внимание на проблему кипчакской государственности, был В.В. Бартольд. Востоковед на основе анализа нарративных источников пришел к заключению об отсутствии у кипчаков единого государства: «Были отдельные кыпчакские ханы, но никогда не было хана всех кыпчаков» [1, с. 99]. Положение В.В. Бартольда было активно воспринято в научной среде не только России, но и за ее пределами.

Это подразумевает отсутствие единого государства у кипчаков, но не ставит под сомнение факт существования государственности у кипчакских племен вообще. По мнению ученого: «Одним из чрезвычайных обстоятельств, под влиянием которых создавалось государство, могло быть обострение сословной борьбы между богатыми и бедными, между беками и простым народом. В кочевом обществе имущественные и сословные различия уже достигают таких пределов, что такое обострение вполне возможно» [1, с. 23].

Сведения исторических источников вполне определенно констатируют наличие в кипчакском обществе социальной стратификации и имущественного неравенства. Однако в источниках не сообщаются факты классовой борьбы между богатыми и бедными, возможно обострение социальных противоречий было одним из многих факторов, подталкивавшим к борьбе отдельных предводителей кипчакских родов между собой.

Выводы В.В. Бартольда оказали влияние на весь последующий ход разработки проблематики кипчакской государственности российскими учеными. В историографии возобладала точка зрения о кипчакском племенном союзе, внутри которого имеются отдельные этнополитические объединения с разным уровнем социально-политического развития. Уровень развития этнополитических объединений определялся степенью близости и влияния оседло-земледельческих государств и элементов оседлости и городской культуры кочевников.

При рассмотрении половецкой государственности исследователи выделяли наличие нескольких этнополитических объединений, обозначаемых по-разному, – союзы племен, союзы орд, княжества, ханства, территориальные объединения, государственные образования.

А.Ю. Якубовский считал, что у половцев в XIII в. были кочевые княжества [2, с. 18]. К.В. Кудряшов предполагал наличие у половцев шести территориальных центров кочевий, представлявших самостоятельные объединения во главе с ханами [3, с. 134]. А.И. Попов отмечает отсутствие у половцев единого централизованного государства, но выделяет половецкие объединения по названиям основных родовых групп [4, с. 99; 5, с. 129-130]. Исследователь З.М. Шарапова также говорит об отсутствии у половцев единого государства, однако, по его мнению, «каждое половецкое объединение являлось своеобразным государством дофеодального периода» [6, с. 131, 138].

Археологические экспедиции, проводимые в местах кочевания половцев, дали новый толчок в разработке проблематики. Археолог С.А. Плетнева выделяет восемь половецких объединений, позже она сокращает список до трех крупных группировок [7, с. 19, 23; 8, с. 57-58]. Г.А. Федоров-Давыдов развивает положения К.В. Кудряшова и насчитывает шесть центров половцев [9, с. 147-150]. Ученый считает, что союзы кипчакских племен никогда не охватывали всего половецкого населения, не имели управленческого аппарата и налоговой системы, что в совокупности не дает оснований для характеристики союзов племен как государственных образований [9, с. 222-223]. Я.А. Федоров и Г.С. Федоров отказываются признавать северокавказское половецкое объединение централизованным государством или монархией [10, с. 242].

Археологические материалы позволили исследователям вплотную подойти к вопросу о количестве и территории этнополитических объединений кипчаков-половцев.

По мнению С.А. Плетневой развитие процесса государственности у половцев напрямую связано с оседанием кочевников. Исследователь разработала классификацию кочевого хозяйства во взаимосвязи с уровнем развития социально-политической организации и государственности. Согласно ей, хозяйство половцев стоит на второй ступени «полукочевание», характеризующейся созданием объединений государственного типа – ханства. Этого уровня достигли приднепровское и донецкое объединения. К началу монгольского нашествия половцы подошли к третьей ступени «полуоседлости» и могли создать собственное государство. Однако этого не произошло по причине вторжения монголов [8, с. 23].

Объединение хана Кончака не стало государством ввиду кочевого скотоводческого характера экономики, отсутствия армии, суда, монотеистической религии и письменности. «Таким образом, – заключает С.А.Плетнева, – ни экономика, ни социальный строй, ни культура не созрели еще для создания раннефеодального государства» [11, с. 168].

Большинство советских ученых считало, что у кипчаков-половцев не было единого государства, были различные этнополитические и территориальные объединения. Половцы не имели собственного государства, однако достигли уровня государственных образований – ханств. Была высказана мысль о безгосударственной природе кочевого общества, что кочевники могли создать государство, только осев на землю или покорить земледельческое общество.

В этой связи интересно рассмотреть взгляды Г.Е. Маркова, считавшего, что кочевое общество не знало классового расслоения. Как только процессы классообразования усиливались, это неизбежно вело к распаду кочевничества. Другими словами кочевники не знали классового расслоения ввиду специфики кочевого хозяйства. Фактически здесь мы видим, что этнограф не признает государственности у кочевников. Создававшиеся кочевниками империи, по мнению Г.Е. Маркова, были временными и эфемерными образованиями, не имевшими прочного экономического базиса. Их создание было инициировано войнами и переселениями кочевников. Происходил процесс превращения «общинно-кочевой» в «военно-кочевую» структуру, когда появляется более или менее централизованная власть, аппарат управления, усиливается власть вождей – военных предводителей. В отдельных случаях племенная структура временно заменялась военной на десятичном принципе. После распада империй на их месте оставались аморфные племенные образования [12, с. 305, 312].

По меньшей мере, вызывает удивление следующее заявление Г.Е. Маркова: «Десятичная «структура» усиливала смешанность племен, но поскольку родственный принцип в организации кочевников играл лишь идеологическую, чисто формальную роль, то временная замена его централизованной организацией при сохранении скотоводческого экономического базиса принципиально ничего не меняла (выделено нами. – Н.К.)» [12, с. 312]. Игнорирование реальной роли родоплеменной структуры в жизни кочевников неизбежно ведет к непониманию специфики кочевого общества и, как следствие, невозможности понять уникальный характер кочевой государственности.

В поле зрения российских ученых оказалась проблема половецкой государственности, известной по русским летописям, археологическим данным, и близкой в территориальном отношении, а также общностью истории кипчаков-половцев и русских. Здесь практически все исследователи придерживаются мнения, что половцы никогда не создавали единого государства, этнополитические и территориальные объединения кочевников южнорусских степей никогда не достигали уровня государства, только промежуточного уровня государственных образований – ханств или союзов племен.

Малоизученной является проблема кимекской государственности. Первым исследователем, обратившим серьезное внимание на государственность кимеков, был Б.Е. Кумеков. Востоковед на основе изучения свода арабских источников реконструировал этнополитическую историю Кимекского каганата. По мнению ученого, кимеки создали собственное государство с центром на Иртыше. Первоначально это был союз племен, глава которого носил титул «шад-тутук». После распада Уйгурского каганата в 840 г., часть входивших в него племен вошла в состав кимекского племенного союза, и глава кимеков принял титул «байгу» (ябгу). В конце IX – начале X вв. кимекский предводитель принял официальный титул «хакан» (каган), и с этого времени в арабских источниках появляется первое упоминание о государстве кимеков – Кимекском каганате [13, с. 367, 369; 14, с. 32-33].

По мнению Б.Е. Кумекова, наследниками традиций кимекской государственности стали кипчаки. Кимекский каганат и Кипчакское ханство были наследниками древнетюркских государственных традиций. Это прослеживается по наличию династийного рода ельбори у кипчаков (ашина у древних тюрков), разделению Восточно-Кипчакского государства на центр в Торгайских степях Центрального Казахстана, восточную часть в г. Сыгнаке на Сырдарье и западную часть со ставкой на Жаике (Урал), идентичностью в древнетюркской титулатуре кимеков и кипчаков (шад-тутук, байгу, хакан) [15, с. 129; 16, с. 74-77; 14, с. 34-35].

Анализ арабских источников привел Б.Е. Кумекова к заключению о существовании государства у кимеков – Кимекского каганата. Это научное достижение было принято видными учеными С.Г. Кляшторным, П.Б. Голденом, Д.Г. Савиновым и А.Ш. Кадырбаевым [17 с. 130-131; 18 с. 136-137; 19, с. 277-281, 203; 20, с. 277, 281; 21, с. 17]. Фактически труд казахстанского востоковеда поставил и решил научную проблему кимекской государственности в исторической науке.

Крупное значение для понимания характера государственности кипчаков Западного Дешт-и Кипчака имеет разбор кипчакской этнонимии, проделанный Б.Е. Кумековым. Ученый, на основе анализа обширного круга источниковых сведений и историографических материалов по кипчакской этимологии, реконструировал племенной состав и внутриплеменную иерархию кипчакских родов и племен. Династийное племя ельбори, из которого избирались ханы Восточного Дешт-и Кипчака, было самым главным в Дешт-и Кипчаке. Иерархия племен Западного Дешт-и Кипчака была следующей: первое место в иерархии занимает династийное племя токсоба, за ним следует иетиоба, затем бурджогли, из среды которого выдвинулся ряд султанов в государстве Мамлюков. После него ельборили, кангароглы, анджогли, дурут, кулабаогли, джартан, карабиркли и котан [22, с. 67; 14, с. 26].

Концепция кипчакской государственности, предлагаемая Б.Е. Кумековым, характеризуется признанием факта создания собственных государств кимеками и кипчаками. Государственные традиции Кимекского государства были унаследованы кипчаками при создании собственного государства. Кипчакское государство состояло из двух крупных объединений: Восточно-Кипчакское ханство, с правящей династией ельбори, и Западно-Кипчакская конфедерация, с правящей династией из племени токсоба. При этом Западно-Кипчакское объединение находилось в зависимости и признавало над собой приоритет Восточно-Кипчакского ханства. Аналогичная ситуация была в Тюркском каганате, когда он разделился на Восточнотюркский и Западнотюркский каганаты с приоритетом восточных тюрков.

Свое видение проблемы представляет С.М. Ахинжанов. Казахстанский ученый анализирует ситуацию с половецкой государственностью в историографии и отмечает, что у кипчаков Восточного Дешт-и Кипчака имели место отдельные раннефеодальные государственные объединения, находившихся в разных формах отношений к государству Хорезм, от подчинения до полной независимости. В государственных объединениях кипчаков были отдельные ханы, передававшие свою власть не от отца к сыну, а племяннику или брату, и династии, из которых происходили ханы . Исследователь выделяет три кипчакских владения. Первое, в районе Мангышлака, которое в середине XII в. попало под власть хорезмшаха. Второе располагалось в Западном Казахстане севернее Аральского моря, во главе его стояли ханы из племени ильбари (ельбори). В начале 30-х гг. XII в. поход хорезмшаха Атсыза и внутренние беспорядки привели к приходу к власти в этом объединении племени байаутов на место ильбари (ельбори). Третье объединение находилось на территории Сыгнака, оно возникло после разгрома Атсызом племени ильбари (ельбори) и вобрало в себя территории кимекской области Андар аз-кифчак. Во главе объединения стояли представители племени кимеков, известного в источниках как уран [24, с. 66-67; 1999, с. 282-285].

(1) С.М. Ахинжанов не указывает напрямую источник информации о практике удельно-лествичной системы передачи верховной власти брату или племяннику у кипчаков. Утверждение исследователя основано на предположении, что борьба за власть между Кадыр-Буку-ханом и его племянником Алп-Дереком, имевшая место в конце XII в., разгорелась из-за практики обычая передачи власти братьям или племянникам. И Алп-Дерек имел законные основания для восшествия на ханский престол [23, с. 282]. С таким же основанием можно утверждать прямо противоположное: не имея легитимного права сесть на престол, племянник пытается захватить власть у дяди насильственным путем. А.Ш. Кадырбаев утверждает, что среди кипчаков практиковалась передача власти от отца к сыну. В подтверждение своего положения востоковед приводит данные русских летописей и китайского источника «Юань ши» [21, с. 29].

На наш взгляд является верной мысль С.М. Ахинжанова о выделении двух наиболее крупных этнотерриториальных объединений: западнокыпчакского или половецкого, и казахстанско-среднеазиатского или восточнокыпчакского. Эти объединения состояли из родственных по происхождению родов и племен, те в свою очередь делились на более мелкие этнотерриториальные единицы [24, с. 56]. Правда следует оговорить, что выделение двух этнотерриториальных объединений было сделано ученым условно, и он не претендовал на бесспорность своего предположения.

Из этого следует, что С.М. Ахинжанов придерживался мнения об отсутствии единого государства у кипчакских племен и считал их достигшими уровня раннефеодальных государственных или этнотерриториальных объединений.

Востоковед Е.И. Кычанов впервые обратил внимание на специфику кочевого общества, без понимания которой невозможно определить характер кочевой государственности [26, с. 301-302]. На наш взгляд такая постановка проблемы является единственно верной и ведет к действительному осознанию уникальности форм государственного устройства средневековых кочевников евразийских степей. К сожалению, приходится констатировать, что данная проблематика является одной из слабо разработанных на сегодняшний день в исторической науке. Поэтому дальнейшие исследования по государственности у кочевников будут неизбежно наталкиваться на эту трудность.

Продолжателем идеи Е.И. Кычанова был его ученик А.Ш. Кадырбаев. Востоковед полагал, что кимеки создали свое государство, но собственно кипчаки создали раннегосударственные объединения или «государства первоначального типа», по терминологии Е.И. Кычанова, который однозначно придерживался мнения о наличии у средневековых кочевников государственности [21, с. 34]. Верно наблюдение А.Ш. Кадырбаева о традициях преемственности между кипчакским государственным объединением и предшествующих ему государственных и этнополитических объединений, существовавших на территории Казахстана [21, с. 19].

Американский ученый П.Б. Голден твердо придерживается мнения об отсутствии у кипчакских племен государства и государственности вообще. Он определяет кипчаков как союз или конфедерацию, а хана кипчаков именует термином «вождь» (chief). Определяющее значение при определении уровня государственности у кочевников и кипчаков в частности, исследователь придает контактам и влиянию оседло-земледельческих обществ. Однако под давлением фактов из арабских источников востоковед все же принял точку зрения Б.Е. Кумекова, признав наличие института государства у кимеков [19, с. 277-281, 203].

Как видно из историографического обзора научной литературы, в исторической науке существуют две точки зрения на проблему кипчакской государственности. Представители первой точки зрения считают, что кипчакские племена, в силу специфики кочевого скотоводства, не имели собственной государственности, и развитие государственности возможно только в обществах оседлых, а образования кочевников носили временный эфемерный характер. Последователи второй точки зрения однозначно говорят о наличии у кипчакских племен государственности, расходясь только в вопросах о форме и ступени развития государственности. На наш взгляд дискуссия будет плодотворной только в том случае, когда ее участники разберутся в вопросе о специфике кочевого общества и четко определятся в подходе к проблематике. С каких позиций подходить к рассмотрению феномена кочевой государственности, с позиций оседлоцентризма и опыта изучения оседло-земледельческих обществ, или с позиций кочевничества.

(2) В этой связи будет уместно привести мнение В.В. Радлова, высказанное им еще в конце XIX века: «Понимать историю кочевого народа трудная задача для всякого, кто знаком только с воззрениями оседлых народов. Понятия: князь, чиновник, народ, государство, область, собственность и т. п. имеют в жизни кочевников не то значение, какое у оседлых» [25, с. 65]. С тех пор прошло более века, однако ряд современных исследователей все еще находятся в плену представлений европоцентризма и оседлоцентризма, с которыми призывал бороться выдающийся тюрколог, исследователь кочевых народов.

Среди сторонников, признающих наличие государственности у кипчаков, выделяются две основные точки зрения. Большинство исследователей предлагают пойти по пути выделения отдельных государственных этнополитических и этнотерриториальных объединений кипчаков внутри Восточного и Западного Дешт-и Кипчака. Эти объединения находятся в разной степени зависимости друг от друга и соседних оседло-земледельческих государств и народов. Принципиально другую точку зрения высказывает Б.Е. Кумеков. Ученый предлагает рассматривать государственность кипчаков как целостную систему, имеющую древнетюркские государственные традиции. Разделение государства кипчаков на два крыла, восточное и западное, было связано с переселением части кипчакских племен на запад. Ведущие позиции в государстве занимало Восточно-Кипчакское ханство, а Западно-Кипчакская конфедерация находилась в зависимости от кипчаков Восточного Дешт-и Кипчака.

Мы также являемся сторонниками наличия государственности у кипчаков и кимеков. Кимеки действительно создали собственное государство – Кимекский каганат с центром на Иртыше. Кипчаки, наследники древнетюркских и кимекских государственных традиций, обладали необходимым потенциалом для создания собственного государства. Однако мы воздержимся от признания целостного государства или отдельных государственных образований у кипчаков, так как остается нерешенным целый ряд проблем, имеющих непосредственное отношение к этой теме. В частности, проблемы специфики кочевого общества, этнического состава, административно-политической структуры и социальной организации, обычного права, налогообложения, письменности кипчаков. Только разработка этого комплекса проблем может поставить точку в вопросе о кипчакской государственности в исторической науке.

Список литературы

1. Бартольд В.В. Двенадцать лекций по истории турецких народов Средней Азии // Сочинения. – М., 1968. – Том V. – С. 19-192.
2. Греков Б.Д., Якубовский А.Ю. Золотая Орда и ее падение. – М.-Л.: АН СССР, 1950. – 478 с.
3. Кудряшов К.В. Половецкая степь. Очерк исторической географии. – М.: ОГИЗ Гос. изд-во географ. лит-ры, 1948. – 162 с.
4. Попов А.И. Кыпчаки и Русь // Ученые записки Ленинградского государственного университета. – Серия исторических наук. – 1949. – Вып. 14 (№ 112). – С. 94-119.
5. Попов А.И. Названия народов СССР. Введение в этнонимику. – Л.: Наука. Ленинградское отделение, 1973. – 172 с.
6. Шарапова З.М. Социально-экономический и политический строй у половцев // Ученые записки Московского областного педагогического института. – Труды кафедры истории древнего мира. – 1953. – Вып. 2. – С. 109-138.
7. Плетнева С.А. Половецкие каменные изваяния // Свод археологических источников. – 1974. – Вып. Е 4-2. – 200 с.
8. Плетнева С.А. Закономерности развития кочевнических обществ в эпоху Средневековья // Вопросы истории. – 1981. – № 6. – С. 50-63.
9. Федоров-Давыдов Г.А. Кочевники Восточной Европы под властью золотоордынских ханов. Археологические памятники. – М.: МГУ, 1966. – 274 с.
10. Федоров Я.А., Федоров Г.С. Ранние тюрки на Северном Кавказе. – М.: МГУ, 1978. – 296 с.
11. Плетнева С.А. Половцы. – М.: Наука, 1990. – 208 с., ил.
12. Марков Г.Е. Кочевники Азии. Структура хозяйства и общественной организации. – М.: МГУ, 1976. – 320 с.
13. Кумеков Б.Е. Кимаки и кыпчаки // История Казахской ССР (с древнейших времен до наших дней). В пяти томах. Том I. – А-А.: Наука КазССР, 1977. – 479 с. – С. 363-375.
14. Кумеков Б.Е. Арабские источники по истории кипчаков, куманов и кимаков VIII – нач. XIII вв.: диссертация в виде научного доклада на соискание научной степени доктора исторических наук: 07.00.09. – СПб: Санкт-Петербургский филиал Института востоковедения РАН, 1994. – 40 с.
15. Кумеков Б.Е. Государство кимаков IX–XI вв. по арабским источникам. – А.-А.: Наука, 1972. – 156 с.
16. Кумеков Б.Е. О древнетюркских государственных традициях в Кимакском каганате и Кипчакском ханстве // Известия НАН РК. – Сер. обществ. наук. – 2003. – № 1. – С. 74-77.
17. Кляшторный С.Г., Султанов Т.И. Государства и народы Евразийских степей. Древность и средневековье. – СПБ.: Петербургское Востоковедение, 2004: 2-е изд., исправл. и доп. – 368 с.
18. Кляшторный С.Г. Степные империи: рождение, триумф, гибель // Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи древней Евразии. – СПб.: Филологический факультет СпбГУ, 2005. – 346 с. – С. 7-180.
19. Golden P.B. An Introduction to the History of the Turkic peoples: ethnogenesis and state formation in medieval and early modern Eurasia and the Middle East / Peter B. Golden. – Wiesbaden: Harrassowitz, 1992. – 484 s.
20. Савинов Д.Г. Древнетюркские племена в зеркале археологии // Кляшторный С.Г., Савинов Д.Г. Степные империи древней Евразии. – СПб.: Филологический факультет СпбГУ, 2005. – 346 с. – С. 181-342.
21. Кадырбаев А.Ш. Тюрки и иранцы в Китае и Центральной Азии XIII–XIV вв. – А.-А.: Гылым, 1990. – 160 с.
22. Кумеков Б.Е. Об этнонимии кыпчакской конфедерации западного Дешт-и Кыпчака XII – начала XIII века // Известия НАН РК. – Сер. обществ. наук. – 1993. – № 1. – С. 58-70.
23. Ахинжанов С.М. Кыпчаки в истории средневекового Казахстана. Издание исправленное. – А.: Гылым, 1999. – 296 с.
24. Ахинжанов С.М. Государственное объединение кыпчаков // История Казахской ССР (с древнейших времен до наших дней). В пяти томах. Том I. – А-А.: Наука КазССР, 1977. – 479 с. – С. 50-68.
25. Радлов В.В. К вопросу об уйгурах. – СПб., 1893. – 130 с.
26. Кычанов Е.И. Кочевые государства от гуннов до маньчжуров. – М.: Издательская фирма «Восточная литература» РАН, 1997. – 319 с.